Япония. Мужчина и женщина в эпоху Хэйан

Представления об "идеальных" отношениях между мужчиной и женщиной в эпоху Хэйан.

Японцы избегают судить о поступках и характере человека в целом, а делят его поведение на изолированные области, в каждой из которых существуют свои законы, собственный моральный кодекс. Вместо того, чтобы делить поступки на правильные и неправильные, японец оценивает их как подобающие и неподобающие: "Всему свое место". Универсальных мерок не существует: поведение, допустимое в одном случае, не может быть оправдано в другом.
В эпоху Хэйан совместное проживание и моногамия были редкими исключениями; в такой чрезмерной привязанности сквозило нечто от вызова общественным нормам, если только отсутствие нескольких жен не объяснялось материальными факторами – скудостью средств и низким происхождением.
Поведение мужчины и женщины должно напоминать красивый ритуал, где нет места неверному движению, способному разрушить очарование и волшебство момента. Но при этом все должно быть предельно естественно. Игра в любовь велась грациозно, по всем правилам этикета, и религиозно окрашивалась смиряющим верованием в быстротечность земного бытия. Здесь не решают "все раз и навсегда", тем более не идет речь об "окончательном обладании".
"Любовь – это не порыв к растворению в любимом существе, но влечение, тяготение и томление, разрешаемые встречей и интимной близостью.
Ожидание таит в себе предвкушение будущего наслаждения. Чувства, заставляющие "сердце сильнее биться".

Момент встречи – самый прекрасный. Жесты, звуки, движения – все должно быть исполнено легкой небрежности, нельзя портить встречу излишней манерностью. Без скренности, подразумевающей теплый отклик, нет доверительных отношений между мужчиной и женщиной:
"Право, сколь отрадной была бы их встреча, когда б он мог поведать ей о недавнем путешествии в горы, высказать свои мысли и чувства в полной уверенности, что она отзовется на них с теплым участием… Но, увы, в целом свете не было женщины чопорнее. В каждом движении ее проглядывала принужденность…"

Приходя к женщине, следовало соблюдать предельную осторожность, стараясь ничем не привлечь внимания дворни. Вот как об этом пишет придворная дама и великолепная писательница Сэй Сёнагон:
"Спрячешь с большим риском кого-нибудь там, где быть ему не дозволено, а он уснул и храпит!
Принимаешь тайком возлюбленного, а он явился в высокой шапке! Хотел пробраться незамеченным, и вдруг шапка за что-то зацепилась и громко шуршит".

В давние времена, в день состязаний на ристалище правой гвардии, в стоящем напротив экипаже, из-под нижней занавески слегка виднелось лицо дамы, и кавалер, в чине тюдзё бывший, так сложил:

Не вижу тебя – не скажу,
и вижу сказать не могу…
Придется бесплодно весь день
в тоскливых мечтах провести мне
с любовью к тебе…

А дама в ответ:

Знаешь, кто я, иль нет,-
зачем же тут бесплодно –
так различать?
Любовь одна должна служить
верным руководством!

Если у мужчины возникало желание добиться большего то, как уже говорилось, он стремился завязать знакомство с кем-нибудь из прислужниц девушки, которые, как правило, выступали в роли посредниц между своей госпожой и внешним миром. Заручившись поддержкой прислужницы, мужчина передавал своей избраннице письмо, в которое обязательно входило пяти строчное стихотворение - танка, рассказывающее о чувствах поклонника. Например, такое:

Заслышу я, моя кукушка,
Так грустно делается мне…
О, как мечтаю я сердечный
С тобою разговор вести!

Письма поклонников обсуждались родственниками девушки и прислуживающими ей дамами. Наиболее достойному посылалось ответное письмо. Умная девушка не бросалась сразу в объятия кавалера, а отвечала довольно сдержанно. Например, так:

В селенье одиноком,
Где не с кем перемолвиться,
Ты не старайся куковать –
Лишь попусту
Сорвешь свой голос.

Японская средневековая женщина признает свою подчиненную природу как мировой порядок и считает своим долгом – и по инстинкту и по воспитанию – следовать этому природному порядку. Поэтому высшая задача женщины – развить и осуществить в себе данную ей самой природой женственность. А высшей целью мужчины является осуществление своего мужского пути. Встреча мужчины и женщины мыслилась в философском плане как предначертанное самой природой соединение мужского и женского начал и достижение благодаря этому полноты бытия.